Коллективная война. Россия в зеркале социологии
Ключевое слово – вдруг. Как сказал поэт, вдруг выплывает тема победы и вытесняет тему вины. А потом возникают эти удивительные цифры, которые держатся месяцами, и громкие поначалу крики про фашизм понемногу стихают, и несогласный гордый человек горестно с ними смиряется, с цифрами, и начинается новая жизнь. Как бы во сне, смешном и страшном одновременно, в котором перемешано все подряд: кружевные трусы, педофильское лобби, распятые младенцы, падающие самолеты, радиоактивный пепел. И вот эта тема победы, которая триумфально вытесняет тему вины.
Раньше это не так огорчало.
Скажем, начальство прессовало поляков, Пушкин полемизировал с Мицкевичем, народ безмолвствовал, а то и сражался за суверенитет и территориальную целостность царской империи, но что с него было взять, с народа? Сам страдавший от своей подневольной доли и ужасов крепостничества, русский мужик был чист перед Мицкевичем. Он даже, представьте себе, газет не читал.
Советские люди, поголовно обученные грамоте в рамках ликбеза, газеты читали. Впрочем, только советские газеты. Поэтому в большинстве своем они свято верили, что прибалты сами к нам попросились в Союз, что венгры при помощи наших танков и авиации подавили фашистский мятеж, а чехов и афганцев мы спасли от тяжкой участи порабощения империалистическими хищниками.
Правда, поголовно грамотные советские люди иногда догадывались, что им врут. Некоторые из них сомневались в том, что наши танки в Будапеште, Праге и Кабуле как-то явно отличались от немецких танков под Москвой. Другие даже и не сомневались. Они слушали западные радиостанции, испытывали чувство стыда, проклинали советскую власть, но открыто протестовать не осмеливались. Открыто протестовала только горстка отщепенцев и хулиганов, вроде «семерки смелых» на Красной площади и академика Сахарова. Отщепенцев карали, и самые великодушные из венгров, чехов, словаков, поляков, румын, болгар, восточных немцев, эстонцев, литовцев, латышей прощали советских людей за отстутствие гражданской доблести. Им ведь тоже было страшно.
Сегодня все по-другому. Царя прогнали. Советский Союз развалили. Коммунистов приравняли к либерал-демократам: они теперь, представьте себе, заседают в парламенте. Социология, в прошлом продажная девка буржуазии, давно уже легализована, и вольные социологи свободно опрашивают свободных граждан РФ. Причем это важно подчеркнуть и отметить: все – свободны.
Хотя отдельные враги России утверждают, будто в стране установлен авторитарный строй, а то и прямая диктатура, на самом деле это ложь. Ну да, нельзя ходить в кружевных трусах и на Болотную площадь, нельзя пропагандировать педофилию в детских садах и подрывать территориальную целостность государства, а также материться в СМИ по этому поводу, но все остальное можно. Например, молча думать головой и тайно делиться мыслями с социологами. Никто тебя не накажет, если ты не одобришь политику нынешнего президента, с работы не выгонят, в Сибирь не сошлют, в лагерь не посадят и не убьют.
Однако вот результат: 85% россиян одобряют деятельность президента Путина В.В., и это самые свежие цифры – за июль. После Крыма, на фоне Донбасса и холодной войны. Правда, до катастрофы «Боинга», но едва ли указанная катастрофа сильно повлияла на политические предпочтения россиян. Это в чистом виде vox populi, без добавок.
Что нам делать с этими цифрами? Как оценивать их жителям Киева, Харькова, Днепропетровска, Львова, Амстердама, Куала-Лумпура? Какие слова из разрешенных выбирать для авторского комментария?
Джордж Эрнест, официальный представитель Белого дома, позавчера заявил, что «Владимир Путин и русские несут ответственность за трагедию» малайзийского «Боинга», и эта фраза уже вызвала горячий отклик в Рунете. Легендарный Холмогоров разоблачает «Штаты», которые «объявили войну русскому народу». Недобитые русофобы утверждают, что русские несут коллективную вину вместе со своим Путиным, и тут полемистам очень пригождаются цифры недавнего опроса. Политически подкованные граждане замечают, что Russians в устах американца – это относится к власти и ее бородаям, а не к народу. Исторически образованные вспоминают, что понятие «коллективной вины» неприемлемо в цивилизованном мире.
Я тоже думаю, что неприемлемо, хотя коллективную ответственность никто не отменял. И еще мучительно и тщетно пытаюсь понять, откуда они взялись – эти постверсальские настроения в нашем социуме. Тем более нелепые, что Версаль – это дикая инфляция и миллионы безработных, а жизнь в нынешней России сравнительно благополучна. Более того. Политика любимого Путина, в самых острых ее проявлениях, как раз и ведет к банкротству страны, со всеми постверсальскими изысками. Изоляцией, инфляцией, безработицей, а в худшем случае, о котором даже и думать не хочется, к уничтожению государства. Вместе с ликвидацией жизни на Земле или без – большого значения не имеет. Это, знаете, будет слабым утешением, если мы вместе с собой утащим в могилу и остальное человечество.
Есть такая версия.
Народ отпустили на волю. Из детского социалистического сада, где регулярно кормили, но били ложкой по зубам, если давился невкусной кашей, и ставили в угол, инфантильного советского человека сразу переместили во взрослую рыночную жизнь, обозвав россиянином. Взрослая жизнь ему не понравилась: бандитизм, ваучеры, чеченцы, беспризорники, олигархи. Потом пришел Путин, победил чеченцев, приласкал малышей, равноудалил олигархов, назвал сограждан «великими» и громко, с применением тяжелой бронетехники затосковал по нерушимому Союзу – и тут россияне, благодарные ему за все прошлые победы, солидарно затосковали вместе с ним. Чем и объясняются политические эксцессы последних лет, и всенародный одобрямс, и тотальное отсутствие стыда в обществе. Когда тема победы прямо-таки топчется на теме вины.
Это стройная версия, с одним лишь изъяном. Получается, что президент, возглавляющий огромную страну, страдает комплексом исторической неполноценности. Он побеждает, равноудаляет, присоединяет и закошмаривает, и ему все мало. Хуже того: внутри его безумия живет целый народ, причем народ многонациональный, который в массовом порядке поддерживает его политику. И цифры, зафиксированные в опросах, подтверждают это по всем правилам политической диагностики. А исторические хроники, если внимательно в них вчитаться, сухо повествуют о том, что потом неизбежно случается и с вождями, и с народами, противопоставившими себя цивилизации.
Это видно, кстати, и на российских примерах. Вот был имперский народ – и сплыл. Был народ советский – и сгинул вместе с нерушимым Союзом. Примеры эти весьма поучительны, хотя и нуждаются в уточнениях, поскольку коммунисты потащили на себе груз имперских амбиций, а нынешняя Россия сохраняет в себе драгоценные совковые черты. То есть налицо дурная преемственность и массовый энтузиазм. Но если сравнить размеры прежних империй с нынешней, а разгул нынешних свобод с вековым прежним застоем со вспышками террора, то можно понадеяться, что болезнь все же излечима и пациент не безнадежен.
Все-таки раньше делили Польшу. Вторгались в страны Балтии. Не давали дышать ни венграм, ни чехам, ни даже афганцам, и в Африке строили коммунизм, и на Кубе, и в Камбодже. Теперь отгрызают Крым и бьются за Донбасс. То есть границы ностальгической экспансии сужаются, а мир, напротив, глобализируется, и если в обозримые сроки не случится худшего, то человечество вместе с Россией без Путина сумеет преодолеть и этот кризис, и тема вины вдруг (ключевое слово!) вытеснит наконец тему победы. Социологи первыми сообщат нам о выздоровлении, а соседи вздохнут, простят и поздравят.